Центровой Артем Параховский рассказал о своих дальнейших карьерных планах.
— Согласен, что сезон у “Маккаби” получился противоречивый? После четырехлетнего перерыва стали чемпионами Израиля, а вот в Евролиге в плей-офф не пробились.
— Да и для меня сезон выдался какой-то непонятный. Сложилось впечатление, будто в “Маккаби” не знали, кого подписали, как меня использовать. Сначала в Евролиге играл совсем мало — по пять-семь минут. Подумалось даже, что от меня хотят избавиться. Подошел к тренеру узнать, почему так. Спахия откровенно сказал, что я не вписываюсь в его модель, но могу помочь на длинной дистанции. “Не переживай, все будет нормально”. Его слова запомнились, стимулировали работать еще усерднее, хотелось доказать ему обратное. Кстати, после этого разговора стал проводить на площадке уже по 15-17 минут. Но все равно в чемпионате Израиля на меня не рассчитывали. Особенно во второй его части. Он специфический, американизированный, ставка делается на подвижный баскетбол. Классических центровых как таковых нет — я был единственный в лиге. Команды использовали легких пятых номеров, которые бросают, прыгают, забивают сверху. Поэтому уже в апреле мой сезон в “Маккаби” фактически завершился. Был еще один неприятный эпизод. Появилось предложение из “Валенсии” — доиграть там остаток сезона, поучаствовать в плей-офф испанской лиги. Но меня не отпустили.
— С Невеном Спахия раньше пересекался?
— Никогда. Это был его первый год после приезда из НБА, где он работал в тренерском штабе “Атланты Хоукс”. Похоже, хорват так и не осознал, что работает в Европе, старался пропагандировать американский стиль игры.
— Но это не первый твой израильский опыт — пять лет назад играл в “Хапоэле” из Иерусалима.
— Туда я шел к своему тренеру, у которого учился в университете. Поэтому все было иначе, и моя эффективность оказалась значительно выше, чем в “Маккаби”.
— Медаль чемпиона Израиля заработал?
— Не медаль, а чемпионский перстень. Матчей двадцать успел провести — заслужил. Там лимит — пять иностранцев. А у нас их было восемь. Вот я чаще всего и попадал под секвестр.
— Всю “регулярку” Евролиги вы прошли на границе зоны плей-офф, однако вскочить в последний вагон не получилось. Чего не хватило?
— Однозначно и не ответишь. Игровой график был жестким: порой за неделю проводили два матча Евролиги и один местного чемпионата. Может, к концу сезона усталость и сказалась. Израиль находится не близко от стран, куда приходилось летать: до Испании — пять часов, до России — четыре, хорошо хоть Турция и Греция рядом. Летали обычными рейсами. К тому же у нас было двенадцать новичков. Пока сыгрывались, теряли очки — их в итоге и не хватило.
— Человеку с твоей антропометрией частые полеты, вероятно, доставляют много неудобств?
— После сезона в Казани, когда с УНИКСом летал ночными рейсами на матчи Евролиги и лиги ВТБ, нынешние перелеты казались просто сказкой. Дискомфорта не испытывал.
— В пути что предпочитаешь: сон, планшет, карты, книгу?
— В основном смотрю фильмы, сериалы. Иногда читаю книги, но это утомляет, быстро вгоняет в сон.
— Игра центрового — постоянная борьба за позицию, часто жесткая и даже грубая. С кем в Евролиге труднее всего сражаться?
— Наверное, с Серафином из “Барселоны”. Еще с Томичем — очень габаритный, техничный. Непривычно с Хайнсом из ЦСКА. Он невысокий, 198 сантиметров, зато тяжелый, сильный, универсальный. Когда становится в стойку, то его локоть упирается мне в поясницу, где центр тяжести. И это преимущество для него.
— Важные качества центрового — рост, вес, подвижность, техника. Расставь их по приоритету.
— Сейчас баскетбол отходит от классических пятых номеров. Все любят подвижных центровых, которые могут меняться на периметре с маленькими игроками. Возможно, моду задал ЦСКА с Хайнсом — армейцы не играют каждый с каждым, постоянно меняются. И эта модель находит все большее применение. Для таких как я, центровых, наступают сложные времена. Мы, как вымирающие мамонты. Приходится отходить от своей типичной игры, чаще бросать, бежать в отрывы. В общем, смириться с модой, адаптироваться. Поэтому на первое место поставил бы подвижность и атлетизм.
— Обычно большие люди по натуре добряки. Это про тебя?
— Да, я такой. Меня тяжело назвать жестким. Не знаю почему, но замечаю, что практически все центровые являются добряками. Злюк как-то не встречал.
— А отец ты строгий?
— О нет, с дочкой сразу становлюсь мягким, как пластилин. Супруга — более строгая, старается держать Эмилию в дисциплине. Папина дочка, поэтому ей все дозволено. Это, конечно, неправильно, но так есть.
— Почему же неправильно?
— Отец должен хотя бы иногда показывать строгий характер, может, даже прикрикнуть, сказать “нет”. Но у меня не получается.
— Любимая ваша игра с дочкой?
— Догонялки. Приносит мне мяч, стремглав убегает, чтобы я ее догонял. Иногда просит, чтобы катал ее на игрушечном пони. А еще ей нравится вместе со мной собирать пазлы.
— Супруга с дочкой жили с тобой в Израиле?
— Почти все время, поэтому было намного легче.
— В дочке больше просматриваются черты твоего характера или Габи?
— Мне кажется, супруги. Эмилия упертая. Если чего-то хочет, своего добивается. Пытаешься переубедить — бесполезно, у нее собственное мнение. В спорте это будет, конечно, цениться.
— Тянется к баскетбольному мячу?
— Рано судить. Ясно, что будет высокая. Вровень с детьми трех-четырех лет, а ей только два с половиной. Все объяснимо: я высокий, у жены — метр восемьдесят пять.
— Нашей сборной после ухода Левченко и Веремеенко как раз потребуется высокая центровая.
— Есть нюанс: у дочки польское гражданство. Хотя планируем, чтобы было и белорусское.
— Чем Израиль хорош для жизни?
— Там комфортно. Погода хорошая, зимы практически нет — в среднем 17-22 градуса. Солнце, море. Народ приветливый, ценятся семейные традиции: на шабат у них принято проводить время в кругу родных. Все спокойно, по-семейному душевно.
— А ощущение потенциальной опасности со стороны террористов-смертников знакомо?
— У меня постоянно спрашивают: как у вас там, не слышно взрывов? Ничего и близко не видел опасного — ни сейчас, ни когда играл в Иерусалиме. Спокойно, безопасно. Да, существует конфликт, и на границе напряженность чувствуется. Но в Тель-Авиве тихо.
— На соревнованиях несколько раз приходилось сталкиваться с проблемой коммуникации с членами израильской делегации — к ним попросту не подпускала охрана.
— С этим у них строго. Скажем, мы всегда путешествуем с двумя телохранителями. А когда ездили в Турцию, то команду сопровождали одиннадцать человек. Закрывался доступ на этаж отеля, где мы жили, выставлялось наблюдение. Охрана настолько серьезная, что чувствуешь себя президентом какой-нибудь страны.
— Но подобные навязчивые меры безопасности могут рождать и чувство тревоги…
— Верно, оно возникало у меня в Иерусалиме. Не понимал этой необходимости, когда впервые с подобным столкнулся. Зато сейчас все было привычным.
— Израильские болельщики буйные?
— Очень эмоциональные, кричат, поют. На наших играх Евролиги арена заполнялась под завязку — десять с половиной тысяч. Поддерживают рьяно. Атмосфера приятная, болельщики классные. На улице узнают, не дают прохода. Даже если и хочется уединиться, не получается.
— Эксцессы между фанатами случаются?
— Бывает. Особенно на дерби, когда встречаемся с “Хапоэлем” (Тель-Авив). Борьба за город. Фаны “Хапоэля” считаются ярыми: зажигают файеры, плюются, бросают бутылки. Такие же хамоватые и у “Хапоэля” (Холон) из столичного пригорода. Крики, матерные слова летят в твой адрес, твоей семьи. Поэтому во время игр витает крайне напряженная атмосфера.
— Твое отношение к конфликту между ФИБА и Евролигой, из-за которого ты не смог помочь сборной Беларуси в четырех матчах квалификации чемпионата мира?
— Я занимаю нейтралитет. Понятно, что каждая из враждующих сторон хочет, чтобы ее турнир был главным. Из-за этого весь сыр-бор. А то, что ФИБА изменила формат отборочных “окон”... Возможно, для таких сборных, как белорусская, это как раз и плюс. Фавориты недосчитаются группы лидеров, и шансы пробиться на Евробаскет увеличиваются. Хотя, с другой стороны, хочется, чтобы баскетбол был зрелищным, и за сборные выступали все сильнейшие. Применительно к нашей команде понимал, что у Словении, Испании не приедут ведущие игроки, значит, парням будет легче. Пусть и без моей помощи. Мне ведь только в двух последних матчах удалось поучаствовать.
— Не имея игровой практики в “Маккаби”, сложно было в Черногории выдать свой максимум?
— Уф, очень сложно. Я хоть и тренировался с командой, но это выглядело больше формальным, ведь на меня в чемпионате уже не рассчитывали. Приходилось дополнительно заниматься с тренером. Сложность была и в том, что в сборной не хватало сыгранности с партнерами. Если бы собрались пораньше и провели еще парочку спаррингов, мог быть совсем другой результат. К такой серьезной игре с Черногорией нашей подготовки оказалось недостаточно. Это и сказалось. Первый тайм провели на равных, но после перерыва допустили слабину, черногорцы ушли в отрыв — и вернуться в игру было уже невозможно.
— Теперь предстоит сражаться с Данией и Швецией. Какого мнения об этих сборных?
— С датчанами мы встречались, обыгрывали — они, думаю, нам по силам. А вот Швеция — серьезный противник. Не знаю, будут ли приглашать Жеребко из НБА и Тэйлора из мадридского “Реала”. Если эти парни приедут, придется крайне тяжело.
— Важно собрать свой сильнейший состав. Есть опасность недосчитаться Саддлера, который, скорее всего, продолжит карьеру в Испании.
— Девон нам здорово помог. Сильный, универсальный защитник: и в проход может пойти, и пас отдать, и трехочковый забросить. Не то что Уэйнс. С Мааликом я пару матчей провел и, если честно, так до конца и не понял, что он за игрок. Смотрит на кольцо и чаще думает, как самому забить, чем отдать передачу. Все-таки надеюсь, что Саддлер будет приезжать в сборную. Я расспрашивал его: говорит, нравится Минск. В июне ведь сыграл за Беларусь. Хотя американцы народ такой: будут обещать, да-да, приедем, а потом находят тысячу причин, чтобы “откосить”. А Девон прилетел. Отдавался игре по полной, чем меня по-хорошему удивил. Молодец!
— С “Маккаби” расстаешься, или все-таки есть вариант продолжить сотрудничество?
— Срок контракта истек. Предложения продлить его не поступало. Формально оставили возможность, что могу вернуться. Но вряд ли это случится, исходя из того, как я играл в сезоне. Они явно ищут центрового другого плана. Знаю, что подписали ряд новичков, комплектацию на сезон почти завершили.
— Агент в поиске?
— Да. Но повторюсь: времена для классических центровых сложные, рынок для меня сужается, попасть в один из шестнадцати клубов Евролиги проблематично. Согласен играть на уровне Еврокубка, в крайнем случае — в Лиге чемпионов. Но пока предложений не поступало. Ждем. Посмотрим, что будет дальше. Мне только тридцать, хотелось бы играть, а не сидеть “на банке” — этим можно будет заняться после тридцати пяти.
— А двинуть в Китай нет желания?
— Это самый крайний вариант.
— Почему? Денежная страна, можно заработать.
— Там тяжело жить. На английском языке никто не общается, еда специфическая, народ своеобразный. Можно сказать, живут в своем мире. Год назад мы со сборной летали туда на турнир. Неприятные воспоминания. Жара невыносимая. Китайцы не понимают тебя, а ты их. Мессенджеры, ватсапы, вайберы заблокированы — созвониться с родными непросто. Платят там действительно много, сезон по времени короткий, и поэтому едут туда только из меркантильных соображений — заработать.
— А где чувствовал себя наиболее комфортно?
— В России, разумеется. Там почти как дома. Кстати, хотелось бы снова поиграть в лиге ВТБ, третьей по силе в Европе — после испанской и турецкой, если появится такая возможность.
— В лигу принята польская “Зелена-Гура”, и учитывая гражданство твоих девочек...
— Скажу больше: родители жены живут в пятнадцати километрах от Зелена-Гуры. Так что персональных болельщиков имел бы.
— А еще в лиге играют “Цмоки”…
— Ха, “драконы” каждый год пытаются меня пригласить. Благодарен им, конечно, за внимание. Но у меня немного другие амбиции. Поэтому в Минск пока не хочу возвращаться.
